Москва: +7 495 234 4959 Санкт-Петербург: +7 812 740 5823 Лондон: +44 (0) 7384 418877

«Новый партнер Pen & Paper: о реформе юробразования и новых запросах клиентов» - Интервью Екатерины Тягай для издания «Право.ру»

В первый день IX Петербургского международного юрфорума Екатерина Тягай, руководитель новой кафедры семейного права МГЮА рассказала, чем продолжит заниматься в юридическом консалтинге и почему ее практика в Pen&Paper пока вне конкуренции на российском юррынке. Юрист объяснила, какое качество для современного выпускника юрфака станет конкурентным преимуществом и что за дорогостоящие перемены нужны сейчас российским юридическим факультетам.

О переходе в новую юрфирму

Катя, с 2017 года ты занимала должность партнера юрфирмы «Лиджист». Расскажи, почему сейчас решила перейти в Pen & Paper? Чем тебя привлекла именно эта команда? Расскажи о своей роли в ней.

Работа в «Лиджисте» – очень важный для меня этап: эту фирму мой папа и его коллеги основали, когда я была совсем маленькой, поэтому мы с «Лиджистом» почти ровесники. Ни с чем не сравнимый опыт – учиться и расти внутри компании, успешное развитие которой наблюдаешь всю жизнь, заслужить право стать партнером и работать рука об руку с отцами-основателями (для меня – в буквальном смысле). Конечно, это еще и очень личная, семейная история, так что «Лиджист» всегда останется моими корнями. Поэтому до Pen & Paper я не рассматривала никакие предложения о переходе.

Но в этом случае произошло редкое для взрослой жизни безошибочное узнавание «своих». Pen & Paper – уникальная команда единомышленников, объединенных общим вкусом к профессии и к жизни. Это очень важно именно для партнерства, поскольку развивать бизнес совместными усилиями можно только когда совпадают приоритеты. В нашем случае один из них – внутренняя свобода, она очень ощущается в команде и проявляется в проектах. Именно поэтому мы довольно быстро пришли не только к желанию работать вместе, но и сформулировали новый для российского юридического рынка продукт – практику «Особых поручений (Sensitive Matters)», которую планируем активно развивать под моим руководством.

Прости за несколько резкую формулировку. Можно сказать, что переход из родственного тебе «Лиджиста» в Pen&Paper – это некий вход во взрослую жизнь? В сфере практической юриспруденции.

Это не резкая формулировка, а наоборот, наивная. Если под «родственностью» понимать то, что «Лиджист» – семейный бизнес, работа в котором подразумевается как данность, то это вовсе не так: карьеру я начинала не в «Лиджисте» и даже не в консалтинге, а инхаусом в Альфа-Банке. Решение прийти в «Лиджист» было осознанным и в каком-то смысле непростым: я понимала, что с меня спрос будет намного выше, чем с любого другого сотрудника на том же месте. «Лиджист» состоит не из одной фамилии, а из команды равных и очень опытных партнеров, чье доверие и готовность принять меня в свои ряды мне предстояло завоевать. Поэтому можно как раз сказать, что «входом во взрослую жизнь» стало именно партнерство в «Лиджисте». Но, конечно, переход в Pen&Paper – следующий этап моего «взросления». Это, действительно, важные и большие перемены.

Можешь нашим читателям максимально просто объяснить, что из себя представляет практика "Особых поручений (Sensitive Matters)"? Почему такое направление практики сейчас актуально для российского рынка? И много ли конкурентов в этой сфере у вас?

Практика «Особых поручений (Sensitive Matters)» родилась в результате нашего опыта работы с доверителями, которые живут и работают в реалиях нового времени. В сегодняшнем мире трудно отделить личные интересы от интересов семьи, а интересы семьи от интересов бизнеса. Трудно и ненужно разграничивать работу и увлечения, особенно если они приносят не только удовольствие, но и доход. Труднее всего сохранить личные границы, особенно в цифровом мире, где усложняются и переплетаются социальные связи, а частная информация почти всегда рискует стать публичной. Понимая это, Pen & Paper первыми в России создали практику Sensitive Matters, которая отталкивается не от отрасли права или экономики, а от характера тех поручений и задач, которые доверитель формулирует как «sensitive», т.е. особо важные и требующие деликатного подхода – иными словами, мы отталкиваемся от клиента.

Такие вопросы возникают чаще всего в области семейных и наследственных отношений, но могут иметь и комплексный характер, особенно когда речь идет о правовой поддержке шоу-бизнеса, спортсменов и иных представителей индустрии развлечений и мира искусства. Практика специализируется на решении особых вопросов, связанных с профессиональной деятельностью и частной жизнью доверителей, включая сопровождение сделок с предметами роскоши и объектами искусства, а также защиту деловой репутации и интеллектуальных прав.

Для России эта практика – в виде того продукта, как мы его представляем – уникальна. Поэтому о прямой конкуренции на внутреннем рынке говорить не приходится, а за рубежом статьи о юристах, специализирующихся именно на sensitive matters, выходят даже в The Hollywood Reporter.

О работе в университете

Катя, давай вернемся к твоей работе в вузе. Ты больше года занимала пост проректора МГЮА. Чего тебе удалось добиться в этой роли? А что из задуманного не получилось?

За год моей работы проректором в Университете произошла важная перемена, которой я горжусь: мои коллеги, люди из серьезного юридического бизнеса, которые раньше представляли себе работу в академии разве что по книге И. Грековой «Кафедра», доверились мне и согласились на «университетскую авантюру». В результате они стали не просто преподавать, а возглавили кафедры и институты. Это большая победа для образования и студентов, ее плоды с каждым годом будут все очевиднее. Кстати, благодаря этим событиям я не могу сказать, что что-то из задуманного не получилось – скорее, наоборот, стало возможным в будущем.

А с чем связано решение открыть кафедру семейного права в МГЮА? Кого из известных практиков планируете привлечь туда?

Решение создать кафедру семейного права очень созвучно решению создать практику «Особых поручений» – рынок объективно нуждается в высококлассных специалистах, понимающих семейное право и смежные с ним вопросы, которых в современном мире все больше. Я уже много лет этими вопросами занимаюсь, и назрело решение сосредоточиться на данном направлении как в практическом, так и в академическом смысле.

Как ни удивительно, в России эта ниша не восполнена. Кафедр семейного права почти нет, профильных магистерских программ ни по семейному праву, ни даже по private clients не найти. Семейное право часто воспринимается как придаток к гражданскому, и в университетских программах, как правило, исчерпывается одноименной дисциплиной, в лучшем случае охватывающей содержание Семейного кодекса. В реальности же отрасль семейного права стала намного шире и заслуживает намного большей свободы, в том числе академической.

Об этом свидетельствует, в частности, количество запросов о подготовке научно-консультативных заключений по очень разным аспектам семейных правоотношений. Многие из подготовленных мною заключений были представлены в зарубежные суды, где рассматривались бракоразводные процессы и споры об определении места проживания детей и общения с ними, а также о разделе имущества между российскими и иностранными гражданами. Поэтому можно смело вести речь не только о внутреннем, но и о международном запросе на юридическую экспертизу в данной сфере, что я учитывала и при открытии кафедры, и при создании практики «Особых поручений».

Еще одна тема, которая семейным правом не исчерпывается, но тесно с ним связана и в последнее время стала наконец-то обсуждаться публично – тема домашнего насилия и жестокости в семье. Я считаю не просто важным, а необходимым эти вопросы обсуждать открыто и предметно как в рамках учебного процесса, так и в практическом поле.

Поэтому я постаралась привлечь к работе кафедры коллег, имеющих очень разнообразный профессиональный опыт: среди них и ученые, специализирующиеся на семейном праве в классическом смысле, и практикующие адвокаты по семейным делам, и бывшие государственные служащие, работавшие в органах ЗАГС, и юристы, возглавляющие фонды по противодействию насилию. Уверена, что такими силами нам удастся сделать работу кафедры интересной и полезной не только для обучающихся, но и для профессионального сообщества.

Но в жизни вузов не все хорошо и безоблачно, всегда есть какие-то трудности. Если еще недавно для вузов главной проблемой была адаптация к системе бакалавриат-магистратура, то какие сейчас основные вызовы стоят перед университетами?

Ключевой вызов один – сделать юридические факультеты и университеты не просто перевалочным пунктом между школой и работой, а пространством для профессиональной самоидентификации и развития. В этой связи актуален вопрос, поднятый недавно профессором НИУ-ВШЭ и директором юридического института М-Логос Артемом Карапетовым: почему студенты ленятся и жалеют себя в период учебы, а не берут от университета все ценой собственных сил и рвения.

Ты сама согласна с мнением Артема Георгиевича, что студенты стали ленивее?

Я не склонна оправдывать студенческое желание идти по пути наименьшего сопротивления, но вижу тут системную проблему. Образование – взаимный процесс. Студентов не просто запустили в аквариум и кормят, как рыбок, сухим кормом. Университет – пространство для общения людей, которые уже определились с профессией и достигли в ней успеха, с теми, кому это только предстоит. Настоящий челлендж стоит именно перед взрослыми: заинтересовать и научить – большая работа, особенно когда твоим студентам около 20 лет, и их переполняют порывы, связанные не только с учебой.

Школьник сдал ЕГЭ, съездил с родителями отдохнуть, стряхнул с себя детскость и пришел в университет – новое пространство, где море дружбы и любви, тусовок и возможностей, часто даже целый новый город вокруг. А тут ты со своим ТГП или, еще хуже, я со своим гражданским и семейным правом. Для нас это – работа, четкий план, отработанные задания, иногда даже заготовленные шуточки. А у человека, наоборот, первые ростки свободы пробиваются.

Мы сразу же начинаем диктовать правила, требовать самоотдачи и дисциплины. Студенты даже первое время готовятся. Но часто натыкаются на огромный подводный камень – отсутствие отдачи с обратной стороны. Когда преподаешь, существует неприятное искушение расслабиться, ведь перед тобой каждый год оказываются те, кто знает меньше. Преподаватели, которые этому искушению поддаются, сначала сами перестают готовиться к занятиям, потом – прекращают читать курсовые работы, а следом утрачивают способность поднимать со студентами интересные темы и сводят все общение к режиму фронтального пофамильного опроса.

В таких условиях учеба превращается в игру то ли в поддавки, то ли в то, кто кого перехитрит. К 3-4 курсу, когда изучаются самые сложные профильные дисциплины и наступает время сближаться с будущей профессией, у многих студентов остается только один навык – сдать сессию. Этот навык, конечно, важный, но в работе он вряд ли пригодится. Поэтому так часто первые месяцы после трудоустройства функции проводника в профессию берет на себя работодатель, хотя это прямые задачи университета.

Об изменении юробразования о современных студентах

У тебя очень системный подход к этим проблемам. Мне даже интересно, если бы тебя попросили завтра написать концепцию по реформированию юробразования в России, то какие пункты ты бы включила в нее?

К счастью, меня об этом не просят, иначе нашу систему образования ждали бы большие дорогостоящие перемены. Во-первых, как ясно из моего предыдущего ответа, я бы сильно повысила планку требований к тем, кто решил кого-то чему-то учить. Право – не абстрактная материя: чтобы его преподавать, нужно самому иметь реальный опыт работы. Поэтому я пересмотрела бы квалификационные требования к преподавателям высшей школы. Например, в профильной магистратуре явно заслуживает возможности преподавать тот, у кого есть статус адвоката, но нет, например, звания доцента. Сегодня университеты вынуждены изощряться, пытаясь подстроиться под требования к степеням, званиям и должностям.

Во-вторых, я бы покусилась на скрепы – структуру и содержание основных курсов, к которым, в частности, относятся гражданское и семейное право. Тот факт, что в 21 веке в книжных магазинах по-прежнему продаются учебники, в которых цитируется устаревшее законодательство и приводятся неадекватные реальности примеры, просто возмущает. В условиях доступа ко всем справочным системам и онлайн-библиотекам университет должен строить основные юридические курсы, опираясь на судебную и правоприменительную практику, поэтому их структура и содержание должны чаще обновляться и обеспечиваться актуальными источниками.

В-третьих, конечно, я разнообразила бы формы, виды и интенсивность студенческой практики. Мы очень снижаем конкурентоспособность выпускников, которым запрещено было стажироваться или работать part time во время учебы хотя бы на старших курсах бакалавриата. В магистратуре считаю длительную профессиональную стажировку просто необходимым элементом обучения.

Наконец, саму магистратуру я наконец-то сделала бы ориентированной на работодателей, причем в самых разных форматах: от целевой магистратуры, программу которой университет может разрабатывать и реализовывать совместно с конкретной организацией на условиях последующего обязательного трудоустройства туда, до синтетических магистерских программ, выпускники которых будут востребованы целыми группами работодателей: руководителями однородных практик в консалтинге, корпоративными юристами в конкретных секторах экономики, государственными структурами, нуждающимися в профильных специалистах. Одновременно с этим я считаю важным привлекать к работе преподавателей, владеющих иностранными языками, – так мы могли бы очень продвинуться в реализации международных магистерских программ.

Что сегодня станет конкурентным преимуществом для выпускника юрфака?

Конкурентное преимущество выпускника юрфака – адекватность. Может показаться смешным, но я говорю абсолютно серьезно. «Свежеиспеченный» выпускник, как правило, не имеет за плечами большого опыта, истории побед и внушительного списка клиентов, поэтому единственное, чем он реально может конкурировать с другими, – адекватная оценка обстоятельств и себя в них.

Любой руководитель знает, например, что нет прямой взаимосвязи между результатами теста на собеседовании и эффективностью последующей работы в команде. Диплом с отличием, к сожалению, не гарантирует ни отличий, ни даже среднего уровня знаний. А болезненное честолюбие часто делает даже очень талантливых ребят крайне уязвимыми.

Адекватность, о которой я веду речь, – это эмпатия, способность сохранять рассудительность и самоиронию в любой ситуации и умение придерживаться этических и профессиональных принципов. На такой каркас очень быстро нарастает и опыт, и уверенность в своих силах, и лояльность коллег и клиентов, что станет важным преимуществом на следующих этапах.

Ты, как человек, который постоянно в контакте со студентами юрфака, дай лайфхаки работодателям – как общаться с новым поколением юристов? Чем их мотивировать, как дисциплинировать и встраивать в эффективные рабочие процессы?

Об этом много говорят, и я не буду оригинальна: так называемое «новое поколение» отличается от большинства предыдущих тем, что позволяет себе не работать ради работы и, как правило, имеет приоритет личных интересов над узко профессиональными. Мне это идеологически близко, но людям старших поколений, которых иначе воспитывали, трудно принять такую степень внутренней свободы, поэтому ее часто путают с отсутствием мотивации и амбиций, хотя это не так. Интерес к жизни в широком смысле слова, частью которого являются профессиональные интересы, не стимулируется деньгами или мерами дисциплинарной ответственности – это, извините за выражение, вайб. Поэтому очень важно работать с единомышленниками, и дело тут не в возрасте, а в характере, настроении, Это как раз то, о чем я говорила в связи с приходом в Pen & Paper.

И последний вопрос. Катя, в связи с твоим уходом с поста проректора МГЮА и присоединением к коллегии адвокатов Pen & Paper, можно ли считать, что консалтинг в твоем лице приобрел, а наука – потеряла?

Я бы сказала, что консалтинг приобрел принципиально новый продукт и в некотором смысле новый подход в связи с моим приходом в Pen & Paper и созданием практики «Особых поручений». Это важно не только для доверителей, у которых появилась возможность обращаться к нам с поручениями особой личной значимости, но и для наших коллег, для которых этот продукт может стать импульсом к созданию собственных новых направлений и форм работы, что в конечном итоге развивает юридический рынок в целом.

Что касается науки, то она точно не потеряла, поскольку работа проректором требовала как раз сместить фокус с науки на администрирование. Наука, наоборот, приобрела новую площадку для развития одной из самых важных и интересных отраслей – семейного права – силами нового коллектива, что всегда очень оживляет академическую среду. Но, конечно, больше всех в результате приобрела я: новых партнеров, новые горизонты профессионального развития, да и в целом очень важную возможность открыть и начать писать новую главу.

Биографическая справка:

Екатерина Давидовна Тягай родилась 27 января 1987 года в Москве. В 2008 году с отличием окончила Московскую государственную юридическую академию (сегодня  – Университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)), в 2011 году там же защитила кандидатскую диссертацию на тему «Сложноструктурные модели права собственности в США».

Юридическую практику начала на последнем курсе университета, работала старшим специалистом отдела правового обеспечения международных операций «Альфа-Банка». Окончив специалитет и поступив в аспирантуру, перешла на работу в юридическую фирму Лиджист на должность главного эксперта. Завершив обучение в аспирантуре успешной защитой диссертации, продолжила практическую работу в консалтинге и параллельно начала строить академическую карьеру.

С 2011 по 2014 год – заместитель заведующего кафедрой гражданского и семейного права МГЮА, в тот же период руководила научно-образовательным центром “Институт зарубежного и сравнительного права”.

В 2014 году создала и возглавила Институт бизнес-права МГЮА, ставший одним из самых успешных образовательных проектов университета. В 2015 году награждена благодарностью Ассоциации юристов России за общественную деятельность и активную работу в сфере высшего юридического образования, направленную на изучение правового регулирования бизнеса.

С 2017 года является приглашенным профессором факультета права Тель-Авивского Университета (Tel Aviv University, The Buchmann Faculty of Law), где читает англоязычные курсы по праву собственности и сравнительному семейному праву.

В 2017 году стала партнером юридической фирмы “Лиджист”.

С 2018 по 2019 год занимала должность проректора по учебной и методической работе МГЮА. В 2019 году создала в МГЮА кафедру семейного права (одну из единственных в современной России) и была избрана заведующей кафедрой.

В мае 2019 года присоединилась к КА Pen & Paper в качестве партнера и руководителя практики “Особых поручений (Sensitive Matters)”.

Источник