Москва: +7 495 234 4959 Санкт-Петербург: +7 812 740 5823 Лондон: +44 (0) 7384 418877

Валерий Зинченко: Harassment «в законе»? «Эхо Москвы», 21 ноября 2018 года

Последнее время отечественное публичное поле будоражит харассмент. Сыпятся обвинения, жертвы делятся историями, кто-то оправдывается, кто-то нет. Кого-то даже увольняют. Все почти по-классике: скандалы, интриги. А вот до расследований инцидентов в уголовно-правовом аспекте пока не доходило. Складывается впечатление, что это явление, именуемое грозным и пугающим иностранным словом, наша уголовно-правовая доктрина попросту не замечает. Выясним, есть ли место харассменту в российском уголовном праве.

Доктрина сексуального харассмента рождена в Соединённых Штатах и определяет его как непристойные предложения, просьбы об оказании сексуальных услуг и другое вербальное и невербальное поведение сексуального характера в рабочих отношениях.

Основы для создания нормативной базы об этом были установлены Законом о гражданских правах 1964 года.

Европейский Союз смотрит шире, и распространяет терминологию на «любую форму нежелательного вербального, невербального или физического поведения сексуальной природы, цель или эффект которого – нарушение права личности на достоинство, в частности, создание угрожающей, враждебной, разрушительной, унизительной или оскорбительной обстановки».

Первый кейс сексуального харассмента Барнс против Трейна был рассмотрен Окружным судом США округа Колумбия в 1974 году. Девушка была уволена за отказ начальнику в предложении сексуального характера. Бывшая работница получила компенсацию в размере 18 тысяч долларов США.

Очевидно, что последние нашумевшие проявления «российского харассмента», например, кейс «Медузы» мог бы получить по законодательству США однозначную оценку, а субъекты инцидента реальное и серьезное наказание. Так, например, в Калифорнии и Нью-Йорке наказание за аналогичный случай может составлять до года тюремного заключения. Не говоря о штрафах работодателю до 300 тысяч долларов и права жертвы обратиться с денежным иском к нарушителю, размер которого неограничен и может исчисляться десятками миллионов долларов.

У нас все пока иначе. Разберем тот же кейс с позиции российского уголовного права. Допустим, действительно некий редактор СМИ на корпоративной вечеринке более чем фривольно повел себя с женой своего подчиненного. В отсутствие нормы об уголовной ответственности за домогательство, доступный жертве арсенал правовой более чем скуден.

Норма УК (статья 136) предусматривает ответственность за дискриминацию по половому признаку с использованием служебного положения. Наш пример сюда не подпадает. Раз нет рабочих отношений — служебным положением не злоупотребить.

Понуждение к действиям сексуального характера тоже карается законом. Однако, приставания, притрагивания и иные пошлые «знаки внимания» не квалифицируются как «действия сексуального характера» по статье 133 УК.

Иными словами, реальное уголовное преследование обидчика в данном случае бесперспективно. Как и в большинстве иных, еще более вопиющих эпизодах домогательств. Россия такой практики сегодня не знает.

Как решить вопрос наличия харассмента в реалиях при полном отсутствии в праве.

Путь первый – корректировка закона по западному образцу. Так, во Франции, есть статья за преследование лица, которое может повлиять на права и достоинство личности, ухудшить физическое или психическое здоровье, поставить под угрозу профессиональное будущее.

Путь второй – корректировка отечественной правоприменительной практики. Например, посредством специальных разъяснений Верховного суда. Согласно которым, харассмент, в частности, на рабочем месте будет квалифицироваться как преступление.

Однако, ни один из этих путей не возымеет эффекта если в обществе четко не сформирован уровень нетерпимого отношения к домогательствам.

Оценка харассмента как преступления должна опираться на поддержку внутри общества.

Примеров, когда уголовно-правовой запрет не работает из-за терпимого отношения к проблеме в обществе у нас достаточно.

Так, до недавних пор практически не применялась ответственность за нарушение интеллектуальных прав. Хотя почти каждый имел дома нелицензионный софт, и даже в судах и правоохранительных органах широко практиковалось незаконное использование компьютерных программ. В массовом же сознании эти нарушения просто не считались заслуживающими внимания и осуждения. Та же история и с уклонением от уплаты налогов.

Вот и «харассмент» в первую очередь должен быть осознан обществом в качестве актуальной проблемы, требующей надлежащего правового разрешения. Лишь тогда уголовно-правовые средства борьбы возымеют эффект.

Для этого конечно нам нужен свой кейс Барнс против Трейна. Публичный громкий процесс в суде, который с одной стороны воодушевит жертв домогательств, а с другой даст российской судебной системе пример правильного решения этого вопроса. Ну а адвокаты – уверен – с удовольствием подключатся к защите прав жертвы.

Валерий Зинченко, адвокат, управляющий партнёр Pen & Paper

Источник