Москва: +7 495 234 4959 Санкт-Петербург: +7 812 740 5823 Лондон: +44 (0) 7384 418877

Комментарий Вадима Клювганта о жалобах на протестное поведение адвокатов

Совет АП г. Москвы не усмотрел в действиях адвоката, игнорировавшего замечания судьи, нарушений законодательства об адвокатуре и норм КПЭА

Один из экспертов указал, что, если адвокат понимает, что судья не осведомлен о деле, он может воспользоваться правом, предусмотренным ч. 3 ст. 243 УПК, – заявить возражения против действий председательствующего, объяснив эти действия следствием неосведомленности судьи. Второй посчитал, что адвокату следует воздержаться относительно оценки уровня осведомленности дела участниками процесса.

Совет АП г. Москвы вынес решение, в котором признал, что указание судье на незнание дела и реплики относительно того, что гособвинитель должен зачитывать содержание исследуемых документов, а не только их название, были направлены на защиту обвиняемой.   

Частное постановление в адрес защитника

В производстве районного суда находится уголовное дело в отношении Л., обвиняемой по ч. 1 ст. 303 и ч. 3 ст. 306 УК. Защиту Л. осуществляет защитник по соглашению – адвокат А.

В судебном заседании 7 августа 2020 г. судьей Б. в адрес адвоката было вынесено частное постановление. Судья указала, что в судебных заседаниях, состоявшихся 26 мая и 16 июня 2020 г., при исследовании доказательств стороны обвинения и оглашении государственным обвинителем письменных материалов уголовного дела адвокат допускала многочисленные реплики по оглашенным материалам, а также заявляла ходатайства о недопустимости доказательств, в связи с чем председательствующим неоднократно делались замечания защитнику за нарушение регламента судебного заседания. При этом также было разъяснено, что она вправе после того, как государственный обвинитель огласит все письменные материалы дела, высказать свои замечания и дополнения по ним, а также заявить ходатайства о недопустимости доказательств. Однако защитник, несмотря на замечания со стороны председательствующего, продолжала высказывать реплики и заявлять ходатайства о недопустимости доказательств.

Адвокат указала, что 26 мая 2020 г. государственный обвинитель не раскрывал суть доказательств стороны обвинения, а только оглашал даты и названия документов. Сторона защиты заявляла ходатайства и возражения, пытаясь обратить внимание суда на недопустимость поверхностного исследования доказательств и возражая против такого способа представления доказательств, поскольку подсудимая должна знать, какие доказательства представляются в судебном заседании в открытом процессе, а не догадываться по наименованию документа, что там содержится.

А. заметила, что в ч. 1 ст. 120 УПК прямо указано, что ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу, УПК не содержит каких-либо запретов в части заявления ходатайства на этапе оглашения материалов дела государственным обвинителем. По ее мнению, ходатайства заявлялись корректно, государственного обвинителя никто не перебивал. 

Адвокат указала, что равенство прав сторон в соответствии со ст. 244 УПК означает равные права стороны обвинения и стороны защиты на участие в исследовании доказательств. Однако судья Б. не создавала равноценных условий стороне защиты для ее участия в исследовании письменных доказательств, представляемых стороной обвинения, а всячески препятствовала этому. Все исследование письменных доказательств по данному уголовному делу свелось лишь к чтению их названий, без изложения содержания документов. При этом председательствующим в судебном заседании не предоставлялась возможность стороне защиты заявлять какие-либо ходатайства и делать заявления после подобного «исследования» конкретного документа. Поскольку в уголовном деле много томов, сторона защиты пыталась это сделать непосредственно после «оглашения» каждого документа. А. указывала судье на то, что таким отношением к исследованию доказательств нарушены положения ч. 1 ст. 248 УПК о предоставлении защитнику реальной возможности участвовать в исследовании доказательств, заявлять ходатайства, однако судья в ответ лишь делала замечания адвокату, заявляя, что она не подчиняется требованиям председательствующего.

Адвокатская палата поддержала защитника

Совет АП г. Москвы обратился к протоколу судебного заседания и отметил, что А. в ходе оглашения государственным обвинителем письменных материалов дела действительно обращала внимание суда не недопустимость такого исследования письменных доказательств, которое ограничивается лишь объявлением названий документов с указанием даты их составления, без изложения их содержания.

Совет согласился с доводами адвоката о том, что подобное исследование доказательств нарушало право ее доверителя на защиту. Он отметил, что защитник участвует в исследовании доказательств (ч. 1 ст. 248 УПК), а применительно к осмотру вещественных доказательств он вправе обращать внимание суда на обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 284 УПК). Соответственно, и при исследовании письменных доказательств адвокат А. могла обращать внимание суда на содержание документа. «Такие действия адвоката являются правомерными, они направлены на реализацию процессуальных прав защитника и не могут расцениваться как препирательство с председательствующим судьей, воспрепятствование ведению судебного заседания или проявление неуважения к суду», – подчеркивается в документе.

Кроме того, судья отметила, что 18 июня 2020 г. председательствующий сделал защитнику замечание за нарушение порядка в судебном заседании, при этом А., не дослушав его, перебила председательствующего и продолжила высказывать свое мнение. 30 июня 2020 г. при допросе свидетеля П. защитник заявила ходатайство об оглашении его объяснений, данных в ходе предварительного следствия. После отказа в удовлетворении ходатайства защитник в полном объеме огласила данный документ, несмотря на то что ей был вновь разъяснен регламент судебного заседания.

В частном постановлении также были приведены следующие высказывания А.: «она все равно прочитает так, как ей нужно, бесполезно ее останавливать»; «просто суд понимает порядок судебного заседания совершенно по-своему, а не так, как это прописано в законе… если вы считаете, что это не так, и делаете замечание, то она все равно это прочитает и приобщит в любом случае… вы же не можете ее консультировать…»; «мы столько замечаний получили, ваша честь, меня прям радует это обстоятельство, потому что, когда прокурор таким образом оглашал документы, ему ни одного замечания сделано не было… можно понять, почему?»; «нет, я не присяду по той простой причине, что у нас только что допрашивали свидетеля З., и я хотела бы приобщить документы, которые касаются его допроса»; «первое, вскрыть конверт, второе, дать диск защите, третье, предоставить возможность включить аудиозапись, прослушать аудиозапись»; «может быть, вы знаете, потому что у вас какое-то предвзятое отношение уже сложилось».

Совет согласился с выводом Квалификационной комиссии об отсутствии нарушений в описанных действиях адвоката А. Так, Квалифкомиссия, проанализировав протокол судебного заседания, справедливо указала, что адвокат вправе возражать против действий председательствующего и высказывать свое мнение о допущенных, по его мнению, нарушениях закона и этики со стороны председательствующего. При этом Комиссия обоснованно сослалась как на применимые нормы уголовно-процессуального законодательства, так и на нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также на практику Европейского Суда по правам человека.

При этом Квалифкомиссия признала дисциплинарным нарушением следующие высказывания адвоката А: «т. 1 л. д. 191, материалы дела иногда надо хотя бы читать» и «когда я формулирую свой вопрос, я не нуждаюсь в комментариях в этом вопросе у суда и в консультациях за ваш счет». Совет посчитал, что в оценке данных высказываний, как и в предыдущих рассмотренных случаях, прежде всего надлежит исходить из того, что адвокат вправе возражать против действий председательствующего и высказывать свое мнение о допущенных, по его мнению, нарушениях закона и этики со стороны суда. Следует также учитывать устную форму изложения, когда отсутствует возможность переиначить высказанное, облагородить фразу или опустить ее до того, как употребленное выражение станет достоянием слушателей (Постановление ЕСПЧ от 4 декабря 2003 г. по делу «Гюндюз против Турции»).

Совет обратил внимание на то, что в составленном судьями Верховного Суда пособии «Практика применения Уголовно-процессуального кодекса РФ» на вопрос «Обязан ли судья тщательно изучить уголовное дело, которое он принял к своему производству?» дан следующий ответ: «Судья, как и иные участники процесса, обязан хорошо знать материалы уголовного дела. Отсутствие такого знания не позволит ему качественно выполнять свои профессиональные обязанности, поскольку уже на этапе подготовки к судебному заседанию он обязан принимать решения с учетом всей содержащейся в деле информации». 

По мнению Совета, о том, что опасения А. относительно степени осведомленности председательствующей судьи о содержании материалов дела не беспочвенны, говорит также следующее обстоятельство. Согласно протоколу судебного заседания от 13 июля 2020 г., со стороны председательствующей судьи не последовало никаких возражений на следующие высказывания в ее адрес адвоката: «вы тоже, видимо, все не помните уже» и «вы тогда не знаете, о чем я спрашиваю».

Оценивая высказывание А.: «когда я формулирую свой вопрос, я не нуждаюсь в комментариях в этом вопросе у суда и в консультациях за ваш счет», Совет обратил внимание на то, что, согласно протоколу судебного заседания от 13 июля и от 6 августа 2020 г., судья во время допросов свидетелей неоднократно снимала вопросы защитника А., а также пыталась указывать ей, какие вопросы следует задавать и как их формулировать. Реакция на такие неправомерные действия председательствующей судьи, помимо рассматриваемой фразы, содержится и в иных зафиксированных в протоколе судебного заседания от 6 августа 2020 г. высказываниях адвоката А.: «почему этот вопрос не нравится суду, я не понимаю», «видимо, такой способ суда всячески препятствовать оглашению протокола допроса».

Совет посчитал, что в высказываниях адвоката А. не используются грубые слова или словосочетания. Так, в первом высказывании содержится правомерное пожелание суду хорошо знать материалы рассматриваемого уголовного дела, а во втором – столь же правомерное указание на отсутствие у адвоката потребности в помощи суда при формулировании и постановке вопросов, задаваемых в ходе допросов свидетелей. 

В решении указывается, что в специальном выпуске «Вестника Адвокатской палаты города Москвы» за 2002–2014 гг. отмечалось, что дисциплинарные органы адвокатского самоуправления не исключают, что в отстаивании интересов доверителя адвокат может проявлять не всегда устраивающую суд активность, однако это не может свидетельствовать о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) КПЭА.

«Совет, вопреки заключению Квалификационной комиссии, правильно установившей фактические обстоятельства, но допустившей ошибку в правовой оценке деяния адвоката и толковании Кодекса профессиональной этики адвоката, не усматривает в этих высказываниях адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката, совершенного умышленно или по грубой неосторожности, и приходит к выводу о прекращении дисциплинарного производства в полном объеме», – подчеркивается в решении. Таким образом, Совет АП г. Москвы решил прекратить дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвоката А.         

Адвокаты оценили подход Совета АП г. Москвы

В комментарии «АГ» адвокат АП Смоленской области Сергей Манойлов заметил, что, если адвокат понимает, что судья не осведомлен о деле, он может воспользоваться правом, предусмотренным ч. 3 ст. 243 УПК, – заявить возражения против действий председательствующего, объяснив эти действия следствием неосведомленности судьи. «Это, в свою очередь, подлежит занесению в протокол судебного заседания и может быть в дальнейшем использовано защитой при обжаловании судебных актов», – подчеркнул эксперт.

По его мнению, действия адвоката следует оценивать исходя из реальной обстановки дела. «Подобные действия могут быть следствием искреннего желания по максимуму помочь доверителю, а могут быть и средством самопиара (в случае так называемых резонансных дел, освещаемых СМИ). Также следует учитывать, была ли у адвоката иная возможность довести свою позицию до суда», – посчитал он.

По мнению адвоката АК «СанктаЛекс» Павла Гейко, адвокату следует воздержаться относительно оценки уровня осведомленности участников процесса – лучше, если адвокат укажет на конкретные фактические обстоятельства, указывающие на недостаточное владение материалом тем или иным участником. 

«Не стоит пытаться исправить судью, лучше указать на его ошибки. Нередко судья намеренно не выдает свое знание дела, поскольку создание соответствующего мнения у других участников процесса позволяет побудить их к более подробному и широкому освещению тех или иных моментов дела. Такой маневр используют следователи и оперативные работники, делая вид, что дело им не знакомо или безразлично, тем самым расслабляя оппонентов и подвигая их на совершение оплошностей, которые впоследствии следователи и опера используют для раскрытия нужных им обстоятельств», – указал он. 

На вопрос о том, как влияет человеческий фактор на восприятие поведения защитника как подлежащего дисциплинарному производству, Павел Гейко заметил следующее: «Человеческий фактор, как правило, возникает там, где участники процесса выходят за рамки предмета исследования в том или ином деле, когда они “скатываются на личности”. Психологические моменты неизбежны в адвокатской деятельности, но чисто в аспекте оказания квалифицированной юридической помощи психологические трюки необходимы, как правило, в действиях, связанных с выяснением информации от участников событий по делу, а не для применения их к участникам процесса, которые не являются носителями сведений об обстоятельствах рассматриваемого по делу события».

Обновление: В комментарии «АГ» вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант заметил, что частных постановлений и жалоб судей и следователей на протестное поведение адвокатов стало больше. По его мнению, это связано с тем, что увеличилась конфликтность судебных разбирательств, в частности в уголовном судопроизводстве. «Чаще всего это является реакцией судей или следователей на активную защиту – когда защитник ведет себя наступательно и добивается реализации своих прав, в том числе протестным поведением, возражая против действий председательствующего. Многие обращения выглядят (а в объяснениях адвокатов это всегда звучит) как реакция судьи или следователя на уровень накала при разбирательстве по делу», – указал Вадим Клювгант.

Марина Нагорная

Источник