Колонка Валерия Зинченко о корпоративных конфликтах и отчете А1

В начале июня инвесткомпания «А1» (входит в «Альфа-групп»), яркий участник корпоративных войн, впервые выпустила подготовленный ее экспертами индекс конфликтности российской корпоративной среды. Старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Валерий Зинченко считает, что более подходящих авторов для такой аналитики найти сложно. По просьбе The Bell он изучил методологию индекса и объяснил, в чем его ценность для рынка, где любой бизнес-конфликт легко переходит в уголовную плоскость.

Помните, герой одного советского мультфильма с большим рвением пытался посчитать обитателей леса? Но те по какой-то причине отнеслись к его идее, мягко говоря, с опаской и с возмущением и все время повторяли: «Он теперь и нас посчитал». Похожее ощущение вызывает и новый индекс инвестиционной компании «А1», который оценивает состояние российской деловой среды.

То, что «А1» уже довольно давно не только следит, но и непосредственно участвует в масштабных корпоративных конфликтах, ни для кого не является секретом. Это действительно можно, как в опубликованном отчете, деликатно называть «инвестициями во многие отрасли российской экономики». Хотя многие участники отечественного бизнеса с радостью обошлись бы без таких инвестиций.

Вхождение специалистов по разрешению «специальных ситуаций» в конфликтный проект неизменно сопровождается активизацией противостояния между акционерами, в ход идут все без исключения инструментарии правовой борьбы, и без адекватного юридического отпора в плюсе может остаться лишь инвестирующая сторона. Как говорится, «кто-то теряет, а кто-то находит».

Именно поэтому индекс «А1» как непосредственного инвестора во многие крупные корпоративные войны, с одной стороны, вызывает определенный интерес, с другой — требует как минимум разбора «показателей», составляющих индекс, а как максимум — объяснения причин его появления в настоящее время.

В интерпретации аналитиков «А1» и их соавторов из бизнес-школы «Сколково» индекс формируют три главных критерия-кита:

• динамика количества судебных исков по критерию корпоративных споров;
• динамика сообщений о корпоративных конфликтах в СМИ;
• динамика количества компаний достаточного для корпоративного конфликта размера.

Первый критерий действительно мог бы отражать реальную картину на рынке корпоративных конфликтов — практически каждый из них оказывается в суде, арбитражном, гражданском или уголовном. Только вот уголовные разбирательства авторы индекса напрасно «не стали включать в расчет индекса», сославшись на то, что «имеющаяся статистика не позволяет однозначно выделить дела, относящиеся именно к корпоративным спорам».

Но одному из лидеров конфликтного рынка как никому другому известно, что уголовные дела уже давно являются необходимым атрибутом корпоративных войн.

Нельзя назвать ни одного конфликта, в котором одна из сторон, особенно при наличии административного ресурса и профессионального финансирования, не предпринимала бы попытки инициировать возбуждение уголовного дела в отношении своего оппонента. Для кого-то это заканчивалось домашним арестом, содержанием под стражей, а иногда и реальным тюремным сроком. Кто-то отделывался сравнительно легким испугом без ограничения свободы взамен на быстрое расставание с принадлежащим активом.

Без упоминания данных о возбужденных уголовных делах или проводимых доследственных проверках индекс состояния деловой среды вряд ли может претендовать на полноту, достоверность и объективность.

Помимо этого явного недостатка, при оценке первого критерия также необходимо отметить, что растущее число рассматриваемых «корпоративных» исков во всем их многообразии вряд ли является следствием укрепления доверия к российской правовой системе в каждом конкретном регионе, как это описано в отчете.

В большей степени это, конечно, связано с юридической привязкой спора к местонахождению актива, ведь времена применения «альтернативной» подсудности при ее выборе с помощью юридических ухищрений уже давно канули в лету, и «А1» должна об этом хорошо помнить.

К тому же ранее любимые крупным российским бизнесом и инвесторами в конфликтные ситуации западные суды (Великобритания, Мальта, Кипр и другие островные государства) перестают быть фаворитами из-за дороговизны, их нежелания разбирать отечественную бизнес-действительность и длительных сроков рассмотрения дел.

По второму критерию — «динамика сообщений в СМИ» — все достаточно просто. Ведь большинство (если не все) корпоративных конфликтов действительно получают освещение в СМИ. Но это не всегда объясняется только искренним интересом к теме журналистов федеральных и региональных деловых изданий.

Надо признать, что немалый объем публикаций относится к разряду искусственно и искусно спровоцированных, если даже не произносить ужасное слово — «заказных». СМИ, наряду с юридическими инструментами, уже давно являются надежным оружием в борьбе за корпоративный контроль. Появление за отдельно взятый период большего числа упоминаний о корпоративных конфликтах может быть связано не столько со всплеском конфликтности, сколько с активной «работой» с нечистоплотными СМИ сторон отдельно взятого конфликта.

Третий же показатель для расчета индекса — а именно «динамика количества компаний, достаточного для корпоративных конфликтов размера» — представляется одним из самых важных, но в то же время парадоксальным образом не раскрытым вовсе. Хотя он, пожалуй, и является самой интересной частью исследования для всякого, кто непосредственно инвестирует в конфликтные ситуации, а может быть, и причиной публикации аналитики. На страницах своего отчета авторы призывают интерпретировать эту динамику с определенной степенью осторожности. Что мы и сделаем.

Представляется, что под «достаточным для корпоративных конфликтов размером» составители индекса имеют в виду своего рода фокус-группу — компании, которые при определенном стоимостном пороге могут представлять интерес для инвестора, финансирующего корпоративное (практически всегда недружественное) поглощение. О каких же компаниях идет речь? Фокус-группой в данном контексте однозначно являются:

• все средние и крупные промышленные, производственные и торговые компании с наличием акционеров с миноритарным пакетом или с соотношением 50/50;
• компании с налоговой и кредитной нагрузкой (и то и другое уже давно является надежной точкой входа для корпоративных конфликтов);
• компании со спящими инвесторами, которые в сложный финансовый момент могут инициировать диалог «кто сколько вложил и кто кому должен»;

• компании, осваивающие бюджетные средства (как вечные объекты пристального внимания как со стороны государства, так и со стороны тех же инвесторов, воспринимающих такой бизнес как надежный денежный поток);
• отдельной строкой следует выделить «проблемные» активы некоторых крупных банков, которые уже давно являются надежными поставщиками «кейсов» для инвестиционных компаний.

Все перечисленные типы компаний хотя и не входят в отчет компании «А1», но однозначно могут попасть в непосредственную сферу интересов инвесторов в «специальные ситуации».

Занимаясь защитой от недружественных поглощений вот уже чуть более двадцати лет и хорошо зная профессионализм коллег — аналитиков из «А1», могу посоветовать перечисленным типам компаний уже сейчас задуматься над серьезной юридической защитой на будущее. Отраслевая принадлежность при этом не имеет никакого значения: это может быть как ритейл, так и сельское хозяйство, как банковский и IT-бизнес, так и производство товаров народного потребления.

Переходя от частных критериев оценки состояния деловой среды к общему прогнозу, следует заметить, что эпидемия COVID-19 с сопутствующим ей стремительным экономическим спадом действительно породит всплеск различного рода бизнес-противоречий, конфликтов и попросту драк. С этим в контексте опубликованного индекса спорить не приходится. Любая экономическая турбулентность однозначно приводит к:

• глобальному переделу и перераспределению рынков;
• неспособности бизнеса и его участников отвечать по обязательствам;
• необходимости дофинансирования бизнеса и неспособностью это обеспечить его участниками;
• повышению уровня экономической преступности;
• массовым банкротствам;
• усилению роли государства в провокации конфликтов (проверки, налоги);
• увеличению роли банков как полноценных участников конфликтов (как самостоятельно, так и в интересах третьих лиц);
• активизации на рынке агрессивных инвесторов, принуждающих к продаже, выкупу доли или выходу из бизнеса;
• «ревизии» финансовых отношений между партнерами с последующим развитием конфликтов и возвращением рейдерства.

Все указанные обстоятельства являются безусловным основанием мобилизации усилий активных и порой активно-агрессивных инвесторов для поиска на нестабильном рынке новых целей.

Какую же практическую ценность несет отчет «А1»? Как ни парадоксально, очень важную. Он неожиданным образом может отразиться на развитии правовой культуры в среде российского бизнеса и стать своеобразным механизмом правового просвещения.

Не говоря уже о том, что этот отчет является громким сигналом тревоги — аналитической сиреной для всего рынка. Ведь даже при отсутствии сведений о статистике уголовных дел, учитывая репутацию «А1» как одного из самых активных игроков в сегменте корпоративных конфликтов, подобные исследования можно воспринимать как бизнес-план и руководство к действию для инвесторов в «специальные ситуации» на ближайшие годы. Представителям отечественного бизнеса, которые могут отнести себя к указанной выше фокус-группе, стоит задуматься, посчитали их уже или пока нет.

За все это и хочется поблагодарить уважаемых аналитиков.

Источник