Колонка Антона Именнова о санкциях в отношении Рамзана Кадырова
Бесконечно долго можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как Instagram очередной раз блокирует главу Чечни Рамзана Кадырова. В последний раз это произошло 13 мая, а до этого — в декабре 2017-го. Тогда Facebook (именно ему принадлежит Instagram) закрыл доступ к страницам чеченского политика в своих социальных сетях. Но кейс Кадырова может быть сложнее, чем кажется.
Любая подобная ситуация — это пересечение политики, бизнеса, трактовки законов, внутренних корпоративных правил и усмотрения. Недруги главы Чечни могут позлорадствовать: в диджитал-мире Кадыров вроде бы оказывается абсолютно беззащитен перед односторонними действиями Facebook. Какое, наверное, унижение для могущественного политика.
Можно ли представить подобную дерзость от какой-либо российской компании?
Сторонники свободы слова, в том числе и в самих США, встревожены: почему технологическая платформа решает, кто может публиковать свои мысли, а кто — нет. Где четкие правила и система их обжалования? Сегодня они пришли за Кадыровым, а завтра — за вашим любимым пабликом про охоту. Он просто не понравился конкурирующей странице с рыбалкой. И кто сможет остановить Facebook или иную социальную сеть?
Постараемся разобрать этот кейс с точки зрения практикующего адвоката, который по долгу профессии обязан понимать логику всех участников процесса.
Кадыров хочет выкладывать фотографии и посты, тем самым информируя определенную часть своего электората и друзей. Дело правильное и благое (если контент не нарушает законодательство), но есть и другая сторона.
Facebook сейчас, как и несколько лет назад, объясняет свои действия по блокировке аккаунтов Кадырова необходимостью соблюдать санкционное законодательство США.
Его нарушение или иное несоблюдение грозит реальной ответственностью. Профильный закон США 1977 года устанавливает в своей пятой статье такие виды уголовно-правовой ответственности за нарушение санкционных предписаний: наказание в виде лишения свободы до 20 лет тюрьмы, штраф до миллиона долларов США или и то и другое вместе.
Стоит американской технологической компании, которая рекламирует вакансии, продать подписчику из черного списка минфина США премиум-подписку за $100, как недремлющее Управление по контролю за зарубежными активами минфина США (OFAC) может оштрафовать корпорацию на $250 тыс. А если таких нарушений будет несколько — то и до уголовного преследования недалеко.
Можно возразить: а как же исключения из того же профильного закона? А как же знаменитая Первая поправка к Конституции США, гарантирующая свободу слова во всех ее проявлениях, включая hate speech? Как же нарушение законодательства о защите конкуренции, прав потребителя и т.д.?
На первый взгляд Facebook и здесь находится в выигрышном положении.
Право не может урегулировать всё и вся. Кроме того, закон часто не занимается малозначительными вещами. США, как мы знаем, страна с рыночной экономикой, а это значит — за хозяйствующими субъектами признается высочайший уровень усмотрения. Закон устанавливает лишь общие правила поведения, когда многие вопросы решаются самим бизнесом.
Разумеется, дальше речь пойдет про пользовательское соглашение, на которое каждый новый подписчик Instagram соглашается в полном объеме, без всяких оговорок и исключений. Там есть пункт 4.2: «Если мы установим, что вы нарушили наши условия или правила, мы можем принять меры в отношении вашего аккаунта для защиты нашего сообщества и сервисов, в том числе приостановить доступ к вашему аккаунту или отключить его».
Теперь сопоставим c фактическими обстоятельствами ситуации Кадырова. Под санкции США глава Чеченской Республики попал 20 декабря 2017 года. Смотрим за что: «OFAC включил Рамзана Кадырова [в санкционный список] как ответственного за внесудебные убийства, пытки или другие грубые нарушения международно признанных прав человека, совершенных в отношении лиц, стремящихся разоблачить незаконную деятельность, осуществляемую должностными лицами правительства Российской Федерации <…>. Считается, что один из политических противников Кадырова был убит по указанию Кадырова после того, как он заявил о пытках и жестоком обращении в Чечне, в том числе о предполагаемых пытках, совершенных лично Кадыровым».
Наверное, по-человечески можно понять логику Facebook, который не хочет сотрудничать с Кадыровым и не хочет сильно вдаваться в юридические тонкости. Санкции США вроде бы дают прекрасный формальный юридический повод этого не делать. Это, кстати, к вопросу о влиянии санкций в современном мире — оно куда более изощренное, чем кажется на первый взгляд.
Едва ли у Кадырова есть счета в Соединенных Штатах, которые можно заблокировать. Зато оказалось возможным закрыть Facebook на его смартфоне. Уверен, что это не последний пример, когда санкционное законодательство будет использовано с целью «наказать» или осложнить жизнь неугодному лицу, причем в очень неочевидном виде.
Так может ли Facebook праздновать очередную победу над Кадыровым? Думаю, что нет.
Я не зря писал в начале про сложность этой истории и опасность от предполагаемой «жертвы» — Кадырова. Выбрав самый простой путь — блокировку аккаунта и ссылку на санкции США — Facebook сделал себя уязвимым сразу по нескольким направлениям. У Кадырова есть все возможности превратить ситуацию с блокировкой аккаунта в продолжительный юридический и пиар-кошмар для Facebook.
И сейчас, и во время первоначальной блокировки в 2017 году журналисты и наблюдатели забросали Facebook вопросами — почему жертвой блокировок стал Кадыров, хотя верифицированные аккаунты есть у многих лиц из SDN-списка, например, у Олега Дерипаски или Григория Лепса.
Даже у демонизированного в США президента Сирии Башара Асада есть активная страница в Facebook.
Пока ответа на вопрос об исключительности Кадырова нет.
Чем дольше будет длиться эта ситуация — тем более странно будет выглядеть Facebook. Странным образом двойные стандарты создают некомфортную для многих правозащитников и экспертов ситуацию, когда, выступая за свободу слова, они оказываются в одном лагере с главой Чечни. Уверен, многие из этих людей пока не до конца понимают «комфортную» ситуацию, в которой теперь оказались. Нужно ли говорить, какие возможности в публичном пространстве это дает самому Кадырову? Например, в Twitter.
Теперь о праве. Правительство США может подозревать или открыто обвинять кого угодно в чем угодно. Но презумпцию невиновности никто не отменял.
Кадыров может оспорить блокировку аккаунта в Facebook и Instagram в судах США, как, кстати, и сами санкции. Он будет не первым российским лицом со сложным прошлым, непростым настоящим и неопределенным будущим, которое может решить использовать американскую систему против нее самой. Суды в США действительно независимы, а процесс — состязательный.
Именно на этом сыграл, например, пресловутый Евгений Пригожин, который не смирился с обвинениями в адрес своих компаний «Конкорд менеджмент и консалтинг» и «Конкорд кейтеринг». Их обвиняли во вмешательстве в президентские выборы в США в 2016 году. Итог? Минюст США снял обвинения, испугавшись, что процесс будет использован для получения доступа к секретным документам.
Вы спросите, кто был автором обвинительного заключения? Тот самый Роберт Мюллер — профессионал безупречной репутации, расследовавший возможный сговор президента Дональда Трампа с российским руководством.
Не самая приятная история для правоохранительных органов США.
Мои американские коллеги-юристы, с кем я обсуждал эту ситуацию, не видят оснований, по которым именно санкции могут являться основанием для блокировки Facebook страниц Кадырова.
На всякий случай мы проверили картотеку федерального суда округа Колумбия (куда подаются иски против минфина США нерезидентами), посмотрели базу данных российских судов, где не обнаружили исков о клевете. В базе калифорнийских судов также нет исков от Kadyrov к Facebook из-за удаления аккаунта в Instagram. Возможно, пока это просто вопрос времени и желания Кадырова. Он неожиданно проиграл битву, но про войну я бы так говорить поостерегся.