Колонка Антона Именнова о последствиях переноса судебных разбирательств в Россию
Тренд на перенос судебных разбирательств в Россию, усиленный антироссийскими санкциями, может еще сильнее оттолкнуть западный бизнес от России
Традиционно летом происходит не так много важных юридических событий. Но лето 2020 года запомнится России не только голосованием по изменениям в Конституции или громкими арестами, но и неожиданным переосмыслением роли российской судебной системы. Если по-научному, произошло установление исключительной юрисдикции российских судов в отношении определённых дел и изменение правил определения подсудности споров с иностранными лицами. Если по-простому, в некоторых случаях стало возможно переносить в российские суды тяжбы с западными компаниями.
Как Facebook получил повестку в российские суды
Начало лета 2020 года выдалось не особо удачным для Facebook. Многие рекламодатели стали отказываться от размещения в этой социальной сети своей рекламы из-за недостаточной модерации расистских высказываний, капитализация Facebook Inc. упала более чем на 7%, существенно снизились рекламные доходы. А 16 июля Суд Европейского союза в порядке ответа на преюдициальный запрос вынес решение по делу Facebook Ireland and Schrems. Американское законодательство признано не предусматривающим гарантии защиты данных, которые бы отвечали критериям ЕС. Теперь если американские власти не дадут новых гарантий, Facebook придётся серьёзно потратиться на строительство дата-центров в ЕС для локализации и хранения личных данных на территории стран союза.
Россия тоже внесла свой вклад и повоздействовала на детище Марка Цукерберга: 9 июня Верховный суд вынес знаковое определение № 5-КГ20-49, благодаря которому Facebook придётся увеличить штат судебных юристов или серьёзно задуматься о защите в российских судах.
Как известно, фундаментальный принцип права требует от истца подавать в суд по месту жительства или нахождения ответчика. Исключения касаются незначительного числа случаев. Так было долгие годы, пока Евгений Георгиевич Тарло и ещё трое не решили подать в Тверской районный суд Москвы иск к Facebook. По мнению истцов, в нарушение условий публичной оферты, а также права на свободу выражения мнений и их авторских прав ответчик удалял отдельные сообщения истцов, блокировал и удалял их аккаунты. Определением суда, оставленным без изменения Мосгорсудом, исковое заявление возвращено заявителям в связи неподсудностью дела данному суду. Интересна мотивировка отказа: истцы потребителями по отношению к ответчику не являются, какие-либо услуги ответчик истцам не оказывал, а значит, никаких правоотношений между сторонами по делу не возникло, а из четырех истцов только Тарло проживает на территории, относящейся к юрисдикции Тверского районного суда.
Однако позднее Верховный суд нашёл в статье 29 ГПК основания для отмены судебных актов нижестоящих судов и дал руководящие начала в определении подсудности споров против иностранной социальной сети. Таким образом, если предмет спора затрагивает:
- защиту прав субъекта персональных данных,
- показ рекламы потребителям, находящимся в России,
- отношения, вытекающие из договора пользования социальной сетью, исполнение по которому полностью или частично осуществляется по месту нахождения пользователя та территории России,
то следует считать, что суды России обладают компетенцией по разрешению таких споров, а процессуальное законодательство содержит правила внутригосударственной территориальной подсудности, которые применимы против калифорнийской корпорации.
К сожалению, истец скончался через две недели после вынесения судебного акта и не сможет посудиться с Facebook в России.
«Антисанкции» открывают двери в российские суды
За месяц до этого решения Верховного суда, 19 июня, праздник был на улице попавших под западные санкции российских граждан и компаний. Тогда вступил в силу федеральный закон 171-ФЗ. Он вносит изменения в Арбитражный процессуальный кодекс и устанавливает исключительную юрисдикцию российских арбитражных судов над исками российских лиц, в отношении которых применяются ограничительные меры.
Попавшие под иностранные санкции лица получили право переносить свои дела в российские арбитражные суды независимо от желания их западных оппонентов, а сами арбитражные суды получили исключительную компетенцию рассматривать споры с участием лиц, в отношении которых введены меры ограничительного характера. При этом страны-отправители санкций и сами виды запретов не перечислены. Исходя из формальной логики положений документа, любой находящийся под санкциями (не важно, чьи это санкции: Украины или Албании) вправе перенести рассмотрение своего спора в домашний арбитражный суд. Воспользоваться новой статьёй 248.1 АПК нельзя, если иное установлено международным договором Российской Федерации или соглашением сторон. Но принятый закон сумбурен и содержит одно внутреннее противоречие: требование о международном договоре или условия пророгационной оговорки можно легко обойти со ссылкой на часть 4 этой же статьи 248.1. Она позволяет заявить о неисполнимости в связи с созданием заявителю за рубежом препятствий в доступе к правосудию и каких-либо доказательств приводить не нужно.
Вместе с этим нововведением в правовую систему нашей страны из английского права переехал институт anti-suit injunction (запрет на судебный иск). Но он тоже доступен лишь фигурантам иностранных санкционных списков и их компаниям. А чтобы данный институт работал, его снабдили астрентом — судебным штрафом за неисполнение судебного акта. Таким образом, руководствуясь протекционистской логикой, российский законодатель экстерриториально распространил юрисдикцию арбитражных судов на нерезидентов вопреки их личному закону. Это может привести не только к конкуренции юрисдикций и появлению двух судебных актов по спору между теми же лицами по одному предмету и основаниям, но и к международной напряженности, если условный «Газпром» решит воспользоваться положениями нового закона в спорах, никак не связанных с санкциями.
Истинная цель закона представляется в создании механизма, по которому оппоненты попавших под санкции лиц не смогут признать и привести в исполнение на территории России невыгодное фигуранту санкционного списка судебное или арбитражное решение. При этом вынесенные на основании 171-ФЗ судебные акты российских арбитражных судов не будут признаваться в иностранных государствах.
Первые пробы пера
Исследуемый закон де-факто как минимум два раза до момента вступления в силу прошёл апробацию в российских арбитражных судах. Первый раз — в октябре 2019 года. Тогда Олег Дерипаска выиграл диффамационный иск у трёх издателей англо-американских СМИ, причём ответчики даже не явились в домашний для Олега Владимировича арбитражный суд Краснодарского края.
Насколько обоснованным было решение? В силу пункта 6 части 1 статьи 247 АПК именно российские арбитражные суды компетентны рассматривать дела о защите деловой репутации с участием иностранных лиц, если истец находится в России. Однако материальное право должно определяться по месту причинения вреда. А неблагоприятные последствия от оспариваемых публикаций имели место в США и Великобритании, но не в России. Получается, что российское право не только было произвольно и необоснованно выбрано, но и применено судьёй к спорным правоотношениям.
Кроме того, судья Иванова незаконно поручила истцу известить ответчиков, чем устранила российский суд от исполнения лежащей на нём обязанности по извещению участников спора. Но главная её «заслуга» — в указанных фактических обстоятельствах сформулировала новую, отсутствующую в международных договорах и законодательстве, коллизионную норму о подлежащем применению к делам о защите деловой репутации лиц, имеющих место нахождения или место жительства в России, исключительно российского материального права.
За месяц до внесения Андреем Луговым и ещё четырьмя депутатами в нижнюю палату законопроекта, который потом стал 171-ФЗ, арбитражный суд города Москвы принял к производству еще одно дело, которое можно считать апробацией этого закона в российских судах. Речь об иске российской транспортно-логистической компании «Инстар Лоджистикс» к филиалу американской компании «Нейборз Дриллинг» об изменении условий договора хранения и взыскании задолженности.
Обе компании более 5 лет состояли в договорных отношениях, однако после попадания «Инстар Лоджистикс» в американский санкционный список SDN 26 января 2018 года, контрагент отказался погасить образовавшуюся задолженность и перестал отвечать на письма. Пророгационная оговорка отсылала стороны разрешать споры в парижский ICC, а применимым материальным правом было выбрано английское право.
Но руководствуясь статьёй 451 ГК РФ, суд изменил договор в части арбитражной оговорки и таким же образом изменил оговорку о применимом праве — с английского права на российское. Апелляционная и кассационные инстанции оставили решение без изменения. Однако, каким образом статья 451 ГК РФ применяется к договору, изначально подчиненному английскому праву, в судебных актах никак не поясняется, а установлением содержания применимого права к отношениям сторон суд даже не озаботился. Кроме того:
- невозможность приведения в исполнение решения третейского суда на любой территории места нахождения «Нейборз» мотивирована из рук вон плохо и без ссылок на материалы дела;
- истцом не представлено доказательств хоть каких-то предпринятых попыток исполнения пророгационной оговорки или доказательств обращения в выбранный третейский суд;
- «Инстар Лоджистикс» не представил, а судами не исследованы свидетельства реальных трудностей, с которыми он фактически столкнулся в выбранном третейском суде;
поэтому сформулированную судами презумпцию, на основе которой вынесено решение, следует признать необоснованной. Как следует из постановления 9ААС: «третейская оговорка ставит компанию «Нейборз» в преимущественное положение по сравнению с истцом, поскольку в условиях действующего санкционного режима США в отношении истца его возможности по защите своих прав и экономических интересов существенно ограничены. Фактически защита прав и интересов истца в настоящее время может осуществляться только в пределах территории и юрисдикции Российской Федерации».
Заключение
Суд с Facebook, «Закон Лугового», Дерипаска против иностранных СМИ и некоторые другие кейсы – очевидные доказательства существования тренда на перенос судебных разбирательств в Россию. На первый взгляд может показаться, что такая ситуация благоволит российскому бизнесу. Однако у такого тренда есть ряд негативных последствий. Во-первых, в случае переноса спора в Россию без воли на то со стороны ответчика сложится конкуренция юрисдикций и может появиться международная напряженность. Во-вторых, западный бизнес не любит новые риски. Это значит, что европейские и американские контрагенты российских лиц будут относиться к российскому рынку с еще большей опаской, в силу чего значительно ужесточится комплаенс-контроль при заключении сделок, а также могут быть расторгнуты уже существующие договоренности. Таким образом, тренд на перенос судебных споров в РФ выгоден лицам, находящимся под санкциями, однако вреден для инвестиционного климата. Но с другой стороны, возможно, таким образом власти хотят поддержать российскую юридическую отрасль в условиях кризиса, чему нельзя не радоваться.