Алексей Добрынин об услугах Pro Bono в Pen & Paper
Институту pro bono в России до сих пор уделяется минимум внимания как со стороны власти, так и со стороны юридического бизнеса. Несмотря на попытки адвокатской корпорации и нескольких профильных организаций, отечественные юристы относятся к таким услугам с опасением. О проблемах и рисках развития pro bono в России рассказывают ФПА, Санкт-петербургская коллегия адвокатов и региональный клиринг-хауз.
Согласно проведенному в 2017 году исследованию, большая часть юристов в России знают и оказывают помощь pro bono. При этом Институт «Право общественных интересов» (PILnet), который с 2007 года занимался развитием практики pro bono в России и был одним из ведущих центров в этой сфере, недавно закрыл свой офис и ушел из страны.
С одной стороны, практика безвозмездной юридической помощи pro bono никак в российском законодательстве не регулируется. С другой, в 2016 году в России был проведен первый форум, посвященный этой теме, а через пару лет наша страна станет площадкой для проведения уже международного форума. Положение pro bono в российских реалиях противоречиво и неустойчиво, что приводит ко многим мифам и опасениям даже среди профессионального сообщества. Однако стоит ли бояться?
Pro bono никто не занимается
Полноценной общенациональной статистики по количеству специалистов, оказывающих помощь pro bono в России, нет. Единственным исследованием на эту тему является только опрос среди 200 российских юристов (индивидуальных юристов и адвокатов, юристов и партнеров российских и международных юридических фирм), который провели Дмитрий Самигуллин и Гленн Коллини в 2017 году. Практически все респонденты, участвующие в нем, ответили, что практикуют pro bono, однако ясно, что эти данные не отражают полной картины. Сам факт того, что до сих пор в нашей стране нет хотя бы единичного масштабного исследования на эту тему, говорит о многом. Так что на общегосударственном уровне в России pro bono действительно не развито. Однако практика довольно популярна на уровне отдельных энтузиастов и юрфирм.
Например, в коллегии адвокатов Pen & Paper помощь pro bono оказывают уже 10 лет, создав специальную практику. «Суть проста: адвокаты коллегии безвозмездно оказывают юридическую помощь людям, пострадавшим в результате совершения в отношении них преступлений, либо тем, кому требуется защита по гражданскому делу. Как правило, в год мы ведем два, а то и три дела безвозмездно», – рассказывает адвокат, управляющий партнер петербургского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper Алексей Добрынин.
Центр Pro Bono при Самарском региональном отделении «Ассоциации юристов России» (СО АЮР) действует всего два года, но с самого начала использует опыт PILnet и за это время помог уже десяткам НКО.
«PILnet ушли из России, осталась ниша и хорошо отработанная схема. Мы ее реализовали на базе регионального отделения, понимая, что есть целый сегмент НКО, который нуждается в юридической помощи, но не может себе этого позволить», – говорит Дмитрий Самигуллин, руководитель Центра Pro Bono Самарского регионального отделения АЮР.
Pro bono никак не регулируется
Условно в России существует бесплатная юридическая помощь населению, которая регулируется Федеральным законом от 21 ноября 2011 г. N 324-ФЗ «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» и региональными законами, а также в рамках работы адвоката в уголовном процессе по назначению органов дознания, следствия и суда (в порядке ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Однако это не pro bono в общемировом понимании, поэтому в России действительно нет ни запрета, ни особого разрешения или каких-либо специальных регламентов, которые бы принуждали юридические фирмы и адвокатские образования к оказанию такого рода услуг. Другой вопрос – а нужен ли регламент?
По мнению Дмитрия Самигуллина, специального регулирования и тем более отдельного закона не требуется. «Это было бы излишним. Pro bono – безвозмездная юридическая помощь, она спокойно регулируется гражданским кодексом и договором об оказании услуг. С другой стороны, есть ряд моментов, которые законодатель точно мог бы внести, чтобы улучшить и облегчить оказание помощи», – считает руководитель Центра Pro Bono в Самаре.
С ним соглашается член Совета Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Елена Авакян. По ее мнению, законодательное регулирование было бы избыточным давлением на рынок. «На западе pro bono ограничено определенными рамками и даже вводится обязательно. Причина этому проста – юридический бизнес там развивается уже не одно столетие, поэтому чувствует себя намного лучше нашего. На мой взгляд, российские юридические фирмы еще недостаточно набрали «подкожного жира», чтобы брать на себя обязательство вести фиксированный процент дел бесплатно. В сегодняшней экономической ситуации несвоевременно ставить вопрос о нормативно-правовом регулировании pro bono», – считает Елена Авакян.
Нет регулирования – нет решения проблем
Если нет никакого законодательного контроля, значит на практике могут возникать различные препятствия, которые никак сверху не решаются. Среди потенциальных проблем – вопрос о налогообложении. «При определенных случаях у получателя юридической помощи, юридического лица, может возникнуть налогооблагаемый доход от безвозмездной помощи. Ему оказали бесплатную помощь, а значит теоретически при дословном толковании Налогового кодекса налоговый орган мог бы поставить вопрос о том, что он получил таким образом безвозмездный доход», – говорит Дмитрий Самигуллин.
Pro bono также может стать средством для недобросовестной конкуренции и саморекламы. Кроме того, есть определенные риски и для доверителя. Если появляется жалоба на работу адвоката, то каким образом будет возмещаться ущерб? «Как правило, соглашение между адвокатом и доверителем содержит в себе ограничения ответственности. В случае с pro bono не ясно, каким должен быть подход к ограниченной ответственности. Что тогда является мерилом ограничения? Потому что обычно им становится цена договора (не выше цены договора). Судебная практика может формироваться таким образом, что если нет цены договора, то ответственность не возникает. А это, на мой взгляд, неправильно. В то же время суд может высказаться и в противоположную сторону: если нет цены договора, то тогда ответственность не ограничена. И первый, и второй случай чреват разрушительными последствиями. Это также можно прописать в профессиональном стандарте и закрепить в законе об адвокатской деятельности и адвокатуре», – отмечает Елена Авакян.
Тем не менее, несмотря на рыхлость почвы, на базе которой ведется pro bono в России, все риски носят чисто теоретический характер, и большинство юристов и адвокатов со сложностями не сталкиваются. Самая главная проблема, которую выделяют практически все эксперты, – недостаточная информированность. «Еще 10 лет назад термин pro bono на какой-нибудь юридической конференции из уст адвоката звучал редко и загадочно, то сегодня это обычная рутина для большинства нормальных людей. Но не все осознают, что о работе pro bono надо говорить и говорить громко. Только так можно сформировать привычку и у общества, и у юристов. Привычку к доброте и безвозмездной помощи, привычку вставать и защищать, когда никто другой защитить не может», – считает Алексей Добрынин.
Нет механизмов для свободного ведения дел
Шаблона, по которому можно было бы легко и просто оказывать помощь pro bono, действительно пока не существует, все действуют по своему опыту и профессиональному чутью. Так, коллегия адвокатов Pen & Paper работает с обычным соглашением об оказании юридической помощи доверителю (физическому лицу) на безвозмездной основе, причем работает бесплатно во всех смыслах. «Никакого гонорара за него они не получают. Берут они такое дело не взамен основных, оплачиваемых, а всегда в дополнение к общей нагрузке. Наши адвокаты не считают, что дела pro bono должны как-то компенсироваться за счет коллегии. Адвокаты по своей сути любят помогать людям. В этом наше призвание. Если не любят – значит не адвокаты», – делится опытом Алексей Добрынин.
Схема работы Центра Pro Bono Самарского регионального отделения АЮР совершенно иная, типичная для клиринг-хауза. НКО по телефону или электронной почте отправляет запрос. Сотрудники центра переводят его на юридический язык, задают уточняющие вопросы, а потом отправляют запрос экспертам (на 2020 год это 10-12 юридических фирм и отдельных юристов/адвокатов). В течение трех дней они могут его принять или отказать. Далее сотрудники Центра соединяют эксперта, готового взять проект, и НКО в одном письме и знакомят через почту.
«Оформляют отношения они уже напрямую, ассоциация не заключает договоры. Если эксперт адвокат, то это требование закона об адвокатуре и адвокатской деятельности/ордер/соглашение об оказании юридической помощи. Если юрист, может быть договор об оказании безвозмездных юридических услуг. Мы этот вопрос сознательно не трогаем, но просим в конце сообщить, все ли в порядке. НКО всегда могут высказать свои рекламации по поводу оказания услуг, но за весь период работы Центра не было никаких нареканий, только благодарности», – рассказывает Дмитрий Самигуллин.
Слишком сложно начать
На самом деле, нет. Самое главное – найти свою нишу и просто начать работать. Так, коллегия адвокатов Pen & Paper, в целом, работает в той же плоскости, в которой ведет все свои оплачиваемые дела. По словам Алексея Добрынина, они ничем не отличаются от обычных дел, за которые адвокаты получают гонорары. Разве что доверителями зачастую выступают люди гораздо более нуждающиеся.
Например, одним из самых громких дел, которым занималась коллегия в рамках pro bono, стало дело Никиты Леонтьева. Это история 15-летнего мальчика, задержанного вечером 22 января 2012 года сотрудниками 75 отдела полиции Санкт-Петербурга по подозрению в совершении грабежа и забитого позднее до смерти тремя пьяными полицейскими. Никита получил не менее 65 ударов, в том числе, черенком от швабры: ему проломили висок, и скорая ничем не смогла помочь. Полицейские возбудили уголовное дело по ст. 161 УК РФ (грабеж) в отношении убитого ими мальчика. В отношении же сотрудников полиции было возбуждено уголовное дело за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего причинение смерти по неосторожности (ч. 4 ст. 111 УК РФ).
«Наша задача была – оправдать Никиту и добиться получения максимально-возможных сроков для полицейских-убийц. Дела длились два года. Это был сложный процесс: в одном деле мы выступали на стороне обвинения, будучи признанными потерпевшими по делу, представляя интересы мамы Никиты. В то время как в другом деле мы отбивались от обвинения прокуратуры в причастности к преступлению, которое якобы совершил Никита. Полученные нами в деле полицейских (в ходе предварительного и судебного следствия) доказательства мы в полной мере использовали в деле «против Никиты Леонтьева». В том числе и это привело нас к победе. Мы оправдали Никиту, хоть и посмертно. [Полицейские] получили свои сроки. Один из троих умер в период предварительного следствия, а двое получили максимально возможные сроки», – делится Алексей Добрынин.
Центр Pro Bono Самарского регионального отделения АЮР по примеру PILnet оказывает помощь только НКО. Связано это прежде всего с тем, что в отличие от физических лиц и предпринимателей, НКО чаще всего являются действительно нуждающимися – у них нет финансовых средств, чтобы позволить себе юриста. При этом и самим юристам сотрудничать проще с организацией. «Часто юристам, в первую очередь юрфирмам, не очень комфортно работать с физлицами. Есть определенные нюансы в построении коммуникации и организационных вопросах. Многие привыкли работать с корпорациями, как, например, наше адвокатское бюро, у нас большинство клиентов из сферы бизнеса. Это влияет на то, что с физлицами не очень удобно работать», – объясняет Дмитрий Самигуллин.
В марте 2020 года Центр Pro Bono также создал на своей базе Экспериментальный центр оказания бесплатной юридической помощи бизнесу. «Предприниматели – те субъекты, которые могут себе позволить юридическую помощь, по этой причине мы изначально выбрали фокус оказания услуг – только НКО. А тут пандемия и ограничительные меры создали действительно чрезвычайную ситуацию, которая настигла всех, в том числе и предпринимателей. Мы решили отойти от общего подхода и предоставлять помощь pro bono и им. Мое личное убеждение: это возможно только в ограниченном промежутке времени, когда эти чрезвычайные условия действуют», – рассказывает Дмитрий Самигуллин.
Всего за несколько месяцев помощь была оказана 23-24 предпринимателям. Самые частые запросы поступали по аренде, исполнению обязательств по различным договорам, налоговым и трудовым вопросам. На данный момент запросы прекратились, ситуация стабилизировалась, поэтому, скорее всего, в ближайшее время Экспериментальный центр будет закрыт.
Выбрав сегмент работы, стоит также выработать соответствующее соглашение, в том числе рассмотрев вопрос об ограничении ответственности и методов ее ограничения. «Следует подумать о внутрикорпоративной политике, о том проценте работы, который вы готовы выполнять без оплаты. Но и, безусловно, стоит разработать внутренние партнерские соглашения, регламенты, приказы и прочее, а также заранее урегулировать, как pro bono отразится на гонораре конкретных исполнителей этой работы», – советует Елена Авакян.
Однако основное правило – если есть желание, надо просто начать. Возможно, pro bono в России не получит такого же развития на государственном уровне, как во многих западных странах. Однако юристам не стоит опасаться. Достаточно просто включиться в процесс, чтобы узнать его преимущества, и самостоятельно помочь развитию этого действительно важного социального института.