Сергей Гландин: Почему Роснефть останется в санкционном списке ЕС. Суд ЕС о судьбе «секторальных» ограничительных мер. Zakon.ru, 19 апреля 2017 года
28 марта 2017 года Большая палата Суда ЕС в преюдициальном порядке вынесла решение по делу С-72/15[1]. Присутствие Роснефти в санкционном списке ЕС суд признал обоснованным и правомерным. Полномочия Совета ЕС суд признал даже более широкими, нежели предусмотренные т.н. «секторальными» санкционными актами в отношении российских банков и нефтяных компаний с госучастием. Цели ЕС в виде установления мира и поддержания международной безопасности оправдывают ограничение экономических прав российских юридических лиц с госучастием. Постановления Большой палаты в порядке ответа на преюдициальные запросы органов ЕС являются окончательными и обжалованию не подлежат.
Если коротко, то переданное 18 февраля 2015 года Высоким судом Англии и Уэльса дело касалось 3 вопросов:
1. О наличии у суда компетенции давать заключение;
2. О действительности европейских санкционных актов;
3. Толкование некоторых понятий, например термина «финансовое содействие».
Высокий суд просил разъяснить, как применять санкционные акты ЕС.
Напомню, что у Роснефти в Суде ЕС есть еще и основное дело по существу T-715/14[2], дата слушаний по которому ещё даже не назначена. Аргументы Роснефти по нему можно прочитать здесь.
Как видно из дела С-72/15, перед судом стояли 3 вопроса, однако Роснефть решила вывалить на Суд ЕС вообще всё, что у неё накопилось:
а) оспариваемые санкционные акты несовместимы с положениями Соглашения о партнерстве между ЕС и Россией 1994 года[3];
б) нарушено предусмотренное в статье 296 Договора о функционировании ЕС обязательство изложить должным образом мотивы включения Роснефти и, следовательно, нарушено право на доступ к правосудию и право на эффективную судебную защиту;
в) положения обжалуемых актов, касающихся нефтяного сектора, несовместимы с принципом равного обращения, а их принятие представляет собой злоупотребление Советом своими полномочиями;
г) санкционные НПА несоразмерны цели, преследуемой этими актами, и препятствуют свободе Роснефти вести предпринимательскую деятельность, нарушая тем самым право на уважение частной собственности;
д) два санкционных акта — Регламент ЕС № 833/2014 и Решение Совета ЕС 512/2014 — внутренне не согласованы;
е) в обжалуемых НПА отсутствует ясность в части положений, обязывающих государства-члены ЕС привлекать к ответственности за нарушение оспариваемых НПА, что противоречит принципам правовой определенности и nulla poena sine lege certa.
Самое пикантное в этой ситуации, что представители Роснефти даже не удосужились прочесть кодекс правил процедуры[4] (далее – Правила процедуры), чтобы установить разницу между порядком рассмотрения дел по существу и порядком ответа на преюдициальный запрос. Переводя данный тезис с юридического на русский – представители Роснефти не имели даже общего представления, что можно заявлять в суде при рассмотрении преюдициальных запросов, а что нет. Кроме того, юристы компании безуспешно пытались возобновить рассмотрение дела по существу и прения на основании того, что вынесенное через 3 месяца после слушаний заключение Генерального адвоката не исследовалось в заседании. Однако Статут суда ЕС и Правила процедуры не предусматривают такой возможности, поэтому Суд ЕС отверг данное ходатайство: простое несогласие с тезисами Генерального адвоката не является основанием для подачи дополнительных процессуальных документов. Напомню, компетенция представителей была оценена заказчиком в сумму 17,7 млн. фунтов.
Суд ЕС не стал критиковать заявителя или отказывать с сухой формулировкой. Он мотивированно ответил на все выпады Роснефти и сформулировал ряд выводов, которые можно будет еще неоднократно наблюдать, когда отказ в исключении из санкционных списков получат ВТБ, Газпромнефть или Сбербанк.
Выводы суда:
1. Положения об Общей внешней политике и безопасности в учредительных документах ЕС предусматривают возможность полного прекращения экономических и финансовых отношений с третьими странами или их резидентами, поэтому т.н. «секторальные» акты ЕС в отношении российских компаний приняты в рамках предоставленных Совету ЕС полномочий и являются действительными.
2. Своими «санкционными» актами ЕС не нарушил Соглашение о партнерстве между ЕС и РФ 1994 года, поскольку статья 99 данного Соглашения не препятствует принятию одной из Сторон любых мер, которые она считает необходимыми для защиты существенных интересов ее безопасности, а именно во время серьезного обострения международной напряженности, представляющего собой угрозу войны, или в целях выполнения обязательств, которые она взяла в целях поддержания мира и международной безопасности. Суд признал санкционные НПА Европейского союза подпадающими под это исключение.
3. Заявленные цели ограничительных мер заключаются том, чтобы
а) действия Российской Федерации, направленные на подрыв территориальной целостности, суверенитета и независимости Украины, обходились России всё дороже; и
б) содействовать мирному преодолению кризиса.
Для достижения этих целей в Решении Совета ЕС 512/2014 был запрещен экспорт некоторых специфических видов оборудования и технологий, предназначенных для российского нефтяного сектора, и запрещен допуск европейскому рынку заимствований ряду компаний из этих секторов.
4. В отношении нарушений прав Роснефти суд указал, что они не являются абсолютными и на их осуществление могут распространяться ограничения, если их введение соответствует публично-правовым интересам ЕС, при условии, что ограничения фактически соответствуют целям, представляющим общий интерес, а их достижение не представляет собой непропорционального и недопустимого вмешательства, наносящего ущерб самой сути гарантированных прав. Является ли ограничение прав Роснефти непропорциональным и/или недопустимым вмешательством, а также наносит ли это ущерб сути гарантированных прав, суд не определил, поскольку такие вопросы не могут разрешаться судом в порядке преюдициальных запросов.
В итоге Большая палата дала ответы на вопросы, которые перед ней поставил английский суд, и в порядке производства по преюдициальным запросам отказалась рассматривать вопросы о действительности (недействительности) санкционных НПА в той части, в которой они касаются Роснефти. Роснефть воспользовалась своими процессуальными правами, а в результате получила то, что в последующем ещё раз ударит по ней самой в деле T-715/14.
Роснефть наносит ответный удар
На этом дело не кончилось. Чтобы хоть как-то сохранить лицо, от нефтяной компании последовало вот такое заявление: «ПАО «НК «Роснефть» считает решение Суда Справедливости ЕС, вынесенное 28 марта 2017 г., незаконным, необоснованным и политизированным. Данное решение доказывает, что в Европе на смену верховенства права приходит верховенство политической конъюнктуры»[5]. Дальше пресс-релиз рекомендуется читать только коллегам с сильной психикой, ввиду отсутствия связи не только с комментируемым делом, но и с реальностью. Роснефть критикует суд за отказ признать некоторые факты, которые суд вообще не должен был устанавливать в порядке ответа на преюдициальные запросы.
Сам Суд ЕС себя не защитит, поэтому придётся продолжить тему с С-72/15 и попытаться установить, является ли данное решение таким, как его себе представляет Роснефть? Тем более что появился шанс найти тонкую грань между политикой и правом.
Юристам Роснефти, пропустившим такой пресс-релиз, из курса международного права должно быть известно, что «законность» ‒ это категория внутригосударственного права. В международном публичном праве или в международном правосудии такой категории как «незаконное» попросту нет.
С «необоснованностью» решения мы вроде уже разобрались выше, а является ли решение «политизированным», предлагаю познать в сравнении и рассмотреть на примере одного «санкционного» решения, вынесенного этим же судом до Роснефти, и первого же решения, вынесенного после. Согласно картотеке Суда ЕС за 6 дней до Роснефти было опубликовано решение в отношении бизнесмена из «сирийского» списка[6], откуда при прочих равных исключения нет, а следующим из «санкционных» судебных актов после Роснефти было выложено решение по делу дочери полковника Каддафи[7]. Предлагаю исследовать эти кейсы.
а) Жорж Хасвани был включён в «сирийский» санкционный список 06 марта 2015 года со следующей формулировкой: «Влиятельный сирийский бизнесмен с интересами в области проектирования, строительства, нефти и газа. Он участвует в нескольких компаниях и организациях Сирии, в частности в HESCO ‒ ведущей инженерно-строительной компании и/или оказывает значительное влияние на них. Жорж Хасвани поддерживает тесные связи с сирийским режимом. Он поддерживает режим и, благодаря роли посредника в покупке нефти для сирийского режима у ИГИЛ, пользуется благосклонностью в ответ. Он также пользуется режимом наибольшего благоприятствования в связи с заключением (в качестве субподрядчика) контракта с крупной российской нефтегазовой компанией «Стройтрансгаз»[8].
Основными вопросами данного дела были: связан ли г-н Хасвани с режимом и получает ли он какие-либо незаконные преференции от режима Асада? Совет ЕС в поддержку своей позиции принёс в суд всё, что только смог накопать в интернете про заявителя и его бизнес. Адвокат заявителя разнёс все представленные Советом документы как не упоминающие заявителя. Совет ссылался в первую очередь на довольно сомнительные интернет ресурсы с хостингом в Черногории, Ливане и т.д. но даже они не свидетельствовали о тесной связи заявителя с режимом или об особой роли г-на Хасвани в сирийской общественно-политической жизни.
Суд признал имя заявителя внесённым в санкционный список по ошибке, отменил оспариваемые акты ЕС в той части, в которой они касались г-на Хасвани и определил не рассматривать другие аргументы. Решение на французском языке здесь.
Особо хочу заострить внимание на представителе заявителя. Успеха в одиночку добился мэтр Жорж Каруни (George Karouni), старомодный парижский адвокат, не имеющий даже собственного сайта в интернете, зато пользующийся не самой лучшей репутацией адвоката Башара Асада и его клана. Сделал он это в условиях царящей в Суде ЕС презумпции поддержки режима Асада со стороны сирийских бизнесменов, когда термины «исключение из сирийского списка ЕС» и «отказ» стали синонимами.
б) 26.02.2011 года Аиша Каддафи была включена в санкционный список ООН, а уже оттуда перекочевала в «ливийский» список ЕС с той же формулировкой: «дочь Муамара Каддафи, тесная связь с режимом». Сложно найти менее политизированное дело: бывшие союзники стали санкционным способом преследовать представителей впавшего в немилость режима. Кроме того, сама жалоба вообще могла быть признана судом неприемлемой на основании пропуска 2 месячного срока на обжалование, отсчитываемого с момента публикации в «Официальном Журнале» ЕС. Однако обжалуемые акты ЕС содержали требование об уведомлении фигурантов о введённых ограничениях, с чем Совет ЕС справился своевременно, но не надлежаще. Письмо было отправлено на имя адвокатской конторы представителей заявительницы, но не содержало на конверте указания на получателя или темы. В своём отзыве Совет ЕС обосновывал необходимость нахождения женщины в санкционном списке простой имплементацией норм из Резолюции СБ ООН 1970 (2011)[9]. Также Совет ЕС доказывал, что последователи свергнутого режима Каддафи продолжают играть определенную роль в нынешней ситуации в Ливии и участвуют в нападениях на гражданских лиц, и в таких обстоятельствах дальнейшее применение ограничительных мер в отношении заявителя является оправданным. Суд не согласился с такой точкой зрения и установил, что основания, на которых Совет строил свою позицию, явно не подкреплены доказательствами или информацией, из которой, даже при расширительном её толковании, заявитель могла бы сделать вывод ‒ какова ее личная роль в этих событиях и в чём конкретно это выражается?
В своём решении суд признал Совет ЕС нарушившим процедуру включения заявительницы в список, что выразилось в невыполнении обязанности должным образом изложить мотивы о необходимости поддержания дочери полковника Каддафи в санкционном списке. На этом основании суд исключил Аишу из списка.
Оба ближайшие от Роснефти дела в Суде ЕС были успешными для заявителей. Оба заявителя признавались связанными с режимом, оба не обладают такими ресурсами, как Роснефть, но смогли исключиться. Поэтому ответ на вопрос ‒ является ли дело Роснефти «политизированным», очевиден.
Что означает это решение?
Хочется назвать вещи своими именами: в продолжение правовой позиции из дела Алмаз-Антей и на основании толкования Суда ЕС по делу С-72/15 у Роснефти и других фигурантов российского «секторального» санкционного списка нет шансов на исключение в судебном порядке. Данные фигуранты могут забрать свои заявления из суда, тем самым сэкономив себе и государству много денег. Особенно это касается ВТБ и Сбербанка – их в Суде ЕС представляют не самые успешные, но определённо самые дорогие английские юристы. В случае прекращения тяжбы эти 2 банка могут сэкономить себе значительные суммы денег, что актуально для ВТБ, который из-за западных санкций закрывает свои региональные филиалы[10].
Сергей Гландин, специальный советник по санкционному праву